"Чёрный воронок" и краюха хлеба. Житель Тёплого Стана поделился воспоминаниями о детстве

9 мая 2021 года мы будем отмечать уже 76-ю годовщину Великой Победы. И чем дальше уходят от нас «сороковые роковые», тем бесценнее становятся воспоминания об этом времени. Сегодня мы публикуем отрывки из мемуаров одного из «детей войны», жителя ЮЗАО Ивана  Орехова.

ОКНА, ЗАКЛЕЕННЫЕ БУМАГОЙ

Я появился на свет 9 апреля 1942 года в роддоме в Марьиной Роще. В том году фашистская авиация бомбила Москву очень часто, сообщения «воздушная тревога» поступали по радиотрансляционной сети, которая никогда не выключалась. Во время налётов родители хватали меня и бежали в бомбоубежище на станцию метро «Белорусская». Бомбёжки прекратились года через два, но я ещё помню окна, заклеенные крест-накрест бумагой. А ещё почему-то запомнился случай, когда к нам во двор заехала чёрная машина для арестантов – «воронок». Дом буквально замер – за кем? Машина полчаса постояла и уехала, никого не забрав. На следующий день всё повторилось. Оказалось, что в нашем доме поселился водитель Бутырской тюрьмы и он просто приезжает пообедать.

ПОСТОЯННОЕ ЧУВСТВО ГОЛОДА

Ещё о военной и послевоенной Москве вспоминается то, что мы всё время испытывали чувство голода. Наш дом был рядом с булочной, и иногда моя мама поднимала меня в 7 утра и вела в очередь за хлебом. Опаздывать нельзя: хлеб был по карточкам, и, если припозднишься, его могло просто не хватить. А у мамы кроме меня были ещё мой младший брат трёх лет и двухмесячная сестрёнка. Мама писала на моей руке химическим карандашом номер и уходила домой к младшим детям. А я оставался в очереди среди взрослых, и никто меня не обижал. Зато при покупке хлеба всегда был довесок, который мне разрешали съесть. В 1948 году хлебные карточки были отменены и хлеб стали продавать свободно. Но всё равно он оставался важнейшим продуктом питания. Ну а потом в нашей булочной появились французские булочки, батоны белого хлеба. Так мы поняли, что страна начала подниматься из послевоенной разрухи.

ЛЮБИЛИ ФИГУРНОЕ КАТАНИЕ

Окончательно я понял, что жизнь налаживается, на рубеже 1949–1950 годов, когда в нашей семье появился телевизор. Это был ЛТК-6 (любительский телевизор Корниенко), который можно было собрать самому по инструкции. Посмотреть трансляции концертов, спектаклей и кинофильмов в нашей комнате собиралось человек по 20 детей и взрослых. Счастье длилось не очень долго: возникли финансовые трудности, телевизор мы продали, а следующий смогли купить только через 10 лет. Телепередачи были очень интересными, особенно спортивные. Правда, вкусы у всех были разные – я и мама любили фигурное катание, а бабушке Татьяне нравилась тяжёлая атлетика. Но мы никогда не ссорились, потому что уважали друг друга.

МАРИНА КЛЮЕВА